msannelissa

Ну вот… Грустно…



Я не знаю, как это комментировать. Не могу одобрить ни того, как поступал и поступает Владимир Ионов, ни того, что хотели сделать с ним.

Для меня пикет, демонстрация, митинг равносильны истошному воплю. Не могу принять этих способов выражения своего мнения. Вижу в них неуважение ко всем, и в первую очередь – неуважение крикуна к себе самому. Голос повышает тот, кто неправ. Я не знаю, как можно проклинать и поносить государство, находясь на содержании (пенсии) у того же самого государства. И как можно что-то там говорить о несовершенстве мира, собственноручно выбрасывая пищевые отходы в один контейнер с пластиком.

Но я не могу и быть судьёй человеку в два раза старше себя.
С помощью плакатов бороться с государством, конечно, нелепо, как и вообще бороться с государством. Но ещё более нелепо бороться с плакатами с помощью ОМОНа, провокаторов и неправого суда. Получается, что обе стороны стоят друг друга. На мой взгляд, наилучшим образом ситуацию отражал бы плакат с надписью «Вовка – дурак!», выклеенной на белом картоне аршинными чёрными буквами. Афористично и универсально. Обе стороны поймут по-своему и, надеюсь, каждая будет довольна.

Но мне кажется, что этот мир поскучнел бы без маргиналов, оригиналов, чудаков… Пусть Ионов-старший неправ и смешон, когда весь в репьях, мокрый и счастливый, пробирается через границу в больничных тапочках. Пусть сама эта граница носит бутафорский характер. Очень это мне напоминает последнее странствование небезызвестного героя. Лишь бы оно вправду не стало последним – как же надоели грустные сюжеты! 76 лет – не шутка. И лишь бы всё это не послужило поводом к новой вспышке вражды на пустом, вообще говоря, месте.

Нам бы ваши проблемы, господа…

Новость о побеге пенсионера облетела Интернет. Некий Илья Р., «православный поэт», откликнулся стихотворением:

Гадит в души миллионов,
Оскорбляя Путина,
Жид с кликухою "Ионов",
Редкая паскудина.

Взять "Ионова" нельзя:
С Ольгой Браун в бункере
"В" Украине заперся,
Пьёт горилку с бруньками.

Это мне Ионов-младший принёс из своего Фейсбука. Он тогда не выдержал и заметил, что зоологический антисемитизм никого не украшает, даже поэта. Ведь если не так, тогда что имеется в виду под словом «жид», употреблённом явно как ругательство, то есть не по адресу (Ионов не еврей) и наряду с «паскудиной»?
Последовал ответ из стана оппонента (от Галины Г., вероятно, поклонницы поэта):
Откуда взялась обидная кличка «жид», которой обзывали жидов в России и некоторых других славянских странах? Отвечает Рав Реувен Пятигорский: "Взялась она непосредственно от нашего еврейского самоназвания «йеуда», которое, пройдя через ряд языков, обзавелось звуком «ж» на месте первой, йотированной гласной. «Жид» это и есть трансформированный Йеуда. Первоначально «жидами» и «жидовинами» нас звали отнюдь не в насмешку. Русское народное название еврея держалось в официальных документах и российском законодательстве вплоть до конца позапрошлого века.", а "в виду" в вашем случае пишется слитно.

Некоторым людям бывает сладко унизить собеседника, указав ему на грамматическую ошибку. Но увы – поэт сел в лужу сам. На что ему сразу же указали и повторили вопрос.

Ответом православного поэта было:
Как ругательство?? Не верите,
Ионов Александр, и учите великий и могучий, правдивый и свободный русский язык!

Вот он, почерк бюрократа и демагога! Человек отвечает уверенно, даже нагло, с напором, только не на то, о чём его спрашивают. Это всё равно, что контролёру в трамвае, на малоприятный вопрос: Ваш билет? – вдруг ответить: Я не курю! – или: Где Вы тут видите собаку? – или: Водку не продам, уже вечер! – или что угодно другое, неважно, что именно. Главное, что отвечать надо громко, агрессивно, решительно, срываясь на крик.

Эта схема весьма популярна у должностных лиц, вынужденных реагировать на обращения и жалобы граждан. Здесь в журнале есть такие примеры, будут и ещё.

Все лгуны и демагоги похожи - от прокурора до поэта.
 

Оговор – нелёгкая работа. Лжесвидетель резко отличается от свидетеля уже только одной манерой дачи показаний.

У свидетеля нет причин сказать так или сказать этак. Он рассказывает, что знает и видел, просто потому, что так было. Идеальный свидетель – тот, кто отвечает, не задумываясь, не навязывает своё мнение, доверяет суду и не стесняется, если вдруг чего-то не знает или не помнит. Именно с таким свидетелем легко и приятно работать.

У лжесвидетеля всё иначе. Каждое показание выстроено с целью повлиять на решение суда. Все его слова занимают место в продуманной заранее логической цепочке. В этом принципиальное отличие лгуна от свидетеля.

Это очень хорошо видно на примере Маши Врушкиной.
Поначалу её показания кажутся бессвязным набором нелепых противоречий. В них, читая, буквально вязнешь: джинсы чёрные-джинсы синие, переднее сиденье-заднее сиденье, было сложено-было разложено, разделся-не разделся, сказал-не сказал, позвонил-не позвонил… Вызывает желание плюнуть и махнуть рукой. Адвокат же Карагодина Н.А. тотчас заявляет: а чего вы хотите, девочка забыла, девочка в шоке, девочка – жертва ужасного преступления. Все ходы записаны заранее и предусмотрены до мелочей.

Но картина в корне меняется, если понимать, для чего Маша Врушкина говорит каждое своё слово.
Ведь на самом деле ничего случайного в показаниях Врушкиной нет. Это очень стройные показания, в них всё продумано. Разумеется, продумано не Машей, а самой Карагадиной. И когда Карагодина Н.А. называет показания Маши постоянными и последовательными – это вовсе не так смешно, как кажется на первый взгляд. В душе Карагодиной в этот момент играет возмущённое авторское самолюбие. Ведь на самом деле авторство большинства показаний принадлежит не Маше, а ей самой.

Вот пока отдельные примеры.

Маша Врушкина говорит: На улице было темно, шёл дождь, местность не освещённая и нелюдимая (неоднократно, в том числе т.4 л.д.197).
Следует понимать: Не сопротивлялась насильнику, не выскочила из машины, потому что звать кого-то на помощь было бесполезно, темно, страшно, да ещё и дождик на улице шёл.

Маша Врушкина говорит: На улице горел фонарь (т.1 л.д.214).
Следует понимать: Следствие потребует ответа, как опознала место происшествия. Значит, надо сказать, что был фонарь. То есть было достаточно светло, чтобы потом узнать местность.

Маша Врушкина говорит: На улице начало светать (на суде 2 декабря 2015 года).
Следует понимать: Блин, забыла совсем про фонарь-то! Ну да ладно. Было достаточно светло, чтобы потом узнать местность и указать следствию место происшествия.

Маша Врушкина говорит: После того, как он меня изнасиловал, он отодвинулся и уснул, храпел мне в ухо. Я всё это время лежала и приходила в себя. Сколько времени это продолжалось, не могу сказать (на суде 2 декабря 2015 года).
Следует понимать: Надо же как-то объяснить, что происходило в промежуток времени от момента изнасилования до момента, когда начало светать.

Да уж, Маше Врушкиной не позавидуешь! В середине сентября светает довольно поздно. Это вам не ночь на Ивана Купалу. То, что Ионов и Маша вышли из дома около одиннадцати вечера, точно установлено – не подкопаешься. Не могло же изнасилование продолжаться семь часов кряду! Стало быть, надо сказать, что Ионов спал. Спал почти всю ночь под фонарём, в машине с нетонированными стёклами, посреди улицы (пусть и не центральной, но всё же улицы!), только что совершив особо тяжкое уголовное преступление и прямо рядом с жертвой того самого преступления, которая, на минуточку, ещё не известно как себя поведёт. На абсурдность этой выдумки Ионов уже указывал и в своих апелляционных жалобах, и в речи на суде. Но похоже, что тут бессилен даже изворотливый ум адвоката Карагодиной.

Или всё-таки не совсем бессилен? На заседании суда 2 декабря 2015 года Маша Врушкина внезапно заявила, что 29 сентября 2012 года в Шилово она… была пьяна! Ни полиция, ни врачи этого тогда не заметили, и ни одного малейшего намёка на столь пикантное обстоятельство в пяти томах уголовного дела нет. А теперь в шестом томе - вон оно что. Выясняется. Через три года! Интересно, какой ход последует за этим?

Ложь – короткое одеяло. На нос натянул – так пятки торчат. Объяснишь одно – пошли косяком вопросы в другом месте. Во время предыдущего процесса Карагодина и Щербакова рассчитывали на предвзятость суда, на грубые нарушения УПК РФ, на манипуляции законом, на неопытность невиновной жертвы оговора и на слабость её адвокатов. Но теперь в новых условиях им не очень просто приходится.

Вот тот самый дом, где разыгралась трагедия. Именно о нём идёт речь в следующем пассаже из показаний риэлтора Щербаковой Н.А., сказанных на суде 16.11.2015 г. Цитирую по протоколу:



Мы с бывшим мужем в разводе достаточно давно. Я не препятствовала тому, чтобы Маша ходила к отцу. И вот этим летом даже разрешила пожить у него. Я знала, что с момента развода я в том доме не бывала. То есть с членами семьи его не общалась. Я знала, что Ионов туда частенько приезжает. Бывший муж и Маша периодически рассказывали, что Ионов приезжал и что он иногда куда-то их возил. То они ездили, я не знаю там, в лес или что-то там, в Москву. Было такое. Я начала для себя анализировать, как это вообще такое может быть, то есть задним числом, потому что я не знала, что эта ситуация произошла. Могу сказать следующее, что последний год, полтора, может больше, Маша, я списывала это на переходный возраст. Маша стала более замкнутой, мне казалось, что она меня не слышит, что она в себе. Я не могла понять, что с ней происходит. Мы с ней разговаривали регулярно, и я ей искала и находила психологов. Одного психолога, другого, чтобы ей помочь как-то, потому что понимала, что что-то такое с ней происходит, но, вероятно, она не может этого рассказать или сама там не понимает. Читала какие-то книжки, нашла психолога и надеялась, что психолог сможет ну как-то с ней найти контакт и чтобы ей было полегче. Какая-то работа проводилась, но, тем не менее, мы всего не знали. За полгода до этого, это был, наверное, май 2012 года, Маша на майских праздниках была у отца и я узнала, что Ионов подарил ей планшет. Хотя у нас компьютер был под неким контролем, для того, чтобы побольше времени уходило на учебу. Бесконтрольно пользоваться компьютером не разрешалось, потому что там начались проблемы с учебой. Поэтому это было как-то неуместно, зная, что есть проблемы с учебой. И вообще было странно, что человек с нами не посоветовался и делает такие подарки.Дальше у меня были какие-то в свое время вопросы, но о таком я даже и близко не могла предположить. В какой-то момент я бывшему мужу задавала вопрос , слыша периодически о том, что он все время приезжает, возит их куда-то, подвозит, были вопросы, почему взрослый человек, у которого своя жизнь и свой круг общения, почему он все время приезжает, и все время куда-то их возит. Как-то не очень было понятно. Потом уже, через какое-то время я узнала, что он приезжал на дачу к моей маме и вместе со Щербаковым и без него. Опять же задним числом возникли вопросы, я об этом не знала. Возникли вопросы, что связывает человека, какие интересы и чего. Все это непонятно.

Чтобы стало понятно, достаточно знать о том, что обвиняемый родился в 1964 году именно на Сходне. В этом доме жили его мама, тётя, дядя, бабушка и дедушка. Вся семья тогда была дружна, а Машеньки Врушкиной и риэлтора Щербаковой не было и в помине. И хотя впоследствии обвиняемый, его мама, отец и брат много лет жили в Москве, родственные и дружеские связи не прерывались. В доме на Сходне по-прежнему жила – и проживает сейчас – сестра Нины Ивановны Щербаковой-Ионовой, родная тётя обвиняемого, Галина Ивановна Шевченко. Здесь же проживает Владимир Иванович Щербаков, которого Александр Ионов долгое время считал своим другом, которому помогал, и к которому (а уж никак не к его маленькой дочке Маше) неоднократно приезжал. Бабушка и дедушка похоронены на кладбище в Фирсановке. Вам по-прежнему непонятно, по каким таким загадочным причинам обвиняемый навещал родительский дом?

Сейчас в доме формально прописано много большее количество людей, чем фактически проживает. Там прописана и Маша Врушкина. Так бывает всегда с жилым фондом, дни которого сочтены. Маленький деревянный домик выглядит анахронизмом среди окруживших его многоэтажных громад. Вероятно, в ближайшие годы его не станет. Будет стёрто с карты новой Сходни ещё одно зелёное пятнышко.

Фотографии сделаны Галиной Ивановной Шевченко – менее известным, но также талантливым художником.

















Риторический вопрос, заданный на пустом месте – далеко не всегда вопрос. Иногда это всего лишь один из приёмов клеветы. Риэлтор Щербакова не лжёт в открытую, но ловко и подло подводит к желательным для неё выводам. Думайте, якобы, сами. Нечто подобное уже было на неправом суде под председательством Морозовой Е.Е., взявшем в 2014 году сторону Щербаковой.

 

До сих пор в разных публикациях мы рассматривали отдельные жульнические приёмы чиновников разного пошиба. Пора приступить к общим выводам.
Что, конечно, вовсе не значит, что разбор прокурорских хитростей и судейских увёрток закончен. Наверняка будут выявляться всё новые и новые приёмы. Думаю, что в этом у бюрократов неисчерпаемый репертуар.

Но поставим вопрос широко. Как довести до приговора и тюрьмы заведомо невиновного человека? Чем процесс над таким человеком отличается от процесса над преступником?

В случае преступника задача суда – получить максимум информации, в том числе и от обвиняемого. Цель суда - объективная истина. Нужно получить все доказательства, полностью раскрыть картину происшедшего, создать условия для его беспристрастной и справедливой оценки, а возможно – закончить дело также и признанием и раскаянием преступника.

Если суд топит и гробит невиновного человека, то вся суть процесса – при внешней схожести! – окажется противоположной. Задачей судьи и прокурора будет заставить подсудимого и всех нежелательных свидетелей молчать.

Как же это сделать, ведь судебный процесс строго и ясно регламентирован Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации? В Кодексе отражены права не только потерпевшего, но и обвиняемого. Ведь история знает разные, как известно, примеры. Иногда и потерпевший непрост. Кроме этого, закон стремится защитить самого судью – в равной степени как от давления с любой стороны, так и от возможных с тех же сторон соблазнов. Во всяком случае, так задумано.

Это так. Но лазеек достаточно. Разумеется, в закрытом судебном процессе пользоваться ими проще, чем в открытом.

Именно невиновный человек, угодив в жернова клеветы, бывает наиболее беспомощен. Он абсолютно не готов к ситуации – ни знаниями, ни морально. Пройдя через ад предварительного заключения и «отбывания наказания», мы убедились, что именно преступники, особенно рецидивисты, чувствуют себя в этих передрягах наиболее комфортно. Потому что они подготовлены. Для барсеточников, карманников, опытных и умелых мошенников следствие, суд и зона – практически сознательный выбор. Советы таких товарищей по камере иногда бывают не менее ценны, чем помощь адвоката!

Тонкости процесса мало знать. Мало того, что оклевётанный – наверняка не юрист, а сантехник, повар, художник, врач, учитель, водитель – или там инженер-электромеханик, в общем, кто угодно. Как известно, знание и умение – разные вещи. На суде, даже зная теорию, можно попросту растеряться. А для следователя лгать подследственному и его родственникам, торговаться с ними, юлить, хитрить – вплоть до разыгрывания перед несчастными людьми целых спектаклей! – считается не подлостью и цинизмом, а доблестью и профессионализмом.

Но возьмём суд. Судья – председатель судебного заседания и дирижёр процесса. Он решает, кому и когда говорить, а кому молчать. Спорить с судьёй нельзя. Можно заявлять ходатайства, но судья решает, удовлетворить их или оставить без удовлетворения. Мнение сторон – прокурора, потерпевших, защитников и самого обвиняемого – судья обязан выслушать, но в решении он независим. Именно судья принимает решение о том, будет ли приобщён к делу тот или иной документ, будут ли оглашены показания, будут ли заданы те или иные вопросы свидетелям, обвиняемому, потерпевшему, будут ли вызваны сами свидетели. Поведение судьи фиксируется в протоколе судебного заседания, только протокол утверждает и подписывает опять-таки сам судья. Если вы не согласны с тем, как ход заседания отражён в протоколе, вы вправе в трёхдневный срок подать свои замечания. Угадайте, кто ваши замечания будет рассматривать?

Кто следил за этим журналом, наверняка недоумевает: почему суд так явно проигнорировал очевидные противоречия в показаниях потерпевших? А всё просто – эти показания не позволили огласить. Точно так же, как не позволили и задать неудобных вопросов. Судья вправе снять любой вопрос, заданный любым участником процесса любому из других его участников. Даже если на вопрос готовы ответить и уже начали говорить, то человека грубо перебьют и заставят замолчать. «Аргумент» в этом случае один – вопрос снимается. Что уж говорить о ситуации, когда сторона обвинения отвечать на неудобный вопрос совсем не хочет?

Последнее средство защиты от произвола – это заявить отвод судье. Так, в течение процесса по делу 1-172/14 отвод судье Морозовой заявляли несколько раз. В свою очередь, судья Морозова, совещаясь на месте сама с собой, каждый раз выносила решение в ходатайстве о собственном отводе полностью отказать.

Жалоба на судью Морозову Е.Е. и поныне, надо полагать, хранится где-то в архивах квалификационной коллегии судей Московской области. Ответа на неё не получено.

 

То, что дыма без огня не бывает – несомненная правда.



Но ведь это - ещё не вся правда. Дым не только говорит о том, что где-то есть огонь. Дым расскажет и что горит, и где горит, и как горит. Дым костра не спутаешь с дымом пожара. Сухие дрова горят с лёгким, прозрачным дымом. Чёрный, жаркий дым даёт береста. Бумага вспыхивает ярко и бестолково, разлетается хлопьями и гаснет. Неумелого туриста выдаёт запах жидкости для розжига костров. А вон дачник жжёт опавшие листья – белый дым затянул окрестности. Далеко потянулся над лугами и соединился с туманом, вливаясь в облака.

Мало заявить, что дыма без огня не бывает. Дым – он очень разный. Спросите его! Каков дым – таков и огонь. Мусорка горит? Шашлыки жарятся? Накурили соседи за стеной? Где-то далеко большой пожар? А быть может, бросили дымовую шашку?

Ну а кто бы спорил – в дымовой шашке тоже есть ведь какой-то огонёк, ведь так?
А бывает пламя, от которого и дыма-то нет почти. Только воздух дрожит. Это самое грозное пламя.
Но всегда можно понять, что там за огонь-то на самом деле, и что за дым. Только будьте внимательны. Не принимайте ни цирковую дымовуху за большой пожар, ни наоборот.

Со словами - статьями, слухами, с материалами судебного дела – та же история. За словами всегда скрывается какая-то правда, как огонь за дымом. Но что это за правда, о чём она – вопрос, очень часто, не с очевидным ответом.

Работа шведского фотохудожника Гуниллы Фальк. Отсюда.

 

Иногда подаваемую информацию – или даже только впечатление от нее – можно очень сильно исказить, пересказывая данную информацию другими словами, а также опуская (не искажая, а именно что только опуская) существенные обстоятельства.

Вот пример – как ни странно, снова не из желтой прессы, а из протокола заседания Химкинского суда 15 июля 2014 года, л.д. 199.

На вопрос подсудимого Ионова А.В. потерпевшей: Какие именно я делал Вам подарки?
Потерпевшая: Косметика для ухода за телом, конфеты, фрукты.

Ничего на первый взгляд особенного, но что-то неприятно царапает. Косметика для ухода за телом – странные подарки взрослого мужчины девочке, не правда ли? Интимные какие-то подарки, прямо сказать. Это, что же, дяденька телом маленькой девочки интересовался?

Именно на такой эффект рассчитывала судья, выбирая формулировки при записи  протоколов заседаний. Соучастницей данного деяния можно также смело назвать секретаря судьи Морозовой – Дарью Разину. Вряд ли Машенька могла додуматься до такой подлости сама, и едва ли она вообще имела на суде такие намерения. Что же скрыто за краткой формулировкой, что происходило на самом деле и что имелось в виду?

А было вот что. К моменту описываемых событий Врушкина Мария уже несколько лет страдала атопическим дерматитом, о чем неоднократно свидетельствуют родственники, подруги, врач и данные медицинского освидетельствования. Дерматит – так он согласно общедоступным материалам выглядит  – это «заболевание кожных покровов, вызванное внешними или внутренними (физическими, химическими, биологическими) агентами, часто на фоне наследственной предрасположенности и стресса, проявляется местными и общими реакциями, в зависимости от характера и тяжести патогенеза, сопровождается снижением функций кожи, нарушением гомеостаза организма», источник здесь. . У Маши дерматит проявлялся на руках. Впоследствии врач Мелешкина при осмотре отмечала наличие дерматита также и на теле у Маши, но об этом ни Александр Ионов, ни другие дальние родственники знать не могли.

Будучи ребенком из распавшейся семьи, общим и одновременно ничьим, Маша Врушкина часто появлялась в доме своего отца и тети на Сходне. Так вот, тетя Галя (Шевченко Г.И.) с недоумением спрашивала родителей девочки, почему Машеньку с ее больными ручками заставляют без перчаток мыть посуду. Александр Ионов, в свою очередь, не стал говорить ничего, а подарил девочке качественные мыло и крем, которые, по его мнению, могли бы улучшить состояние кожи. Говорят, и вправду немного помогло, тогда он принес и подарил еще. Вероятно, на креме действительно было написано, что он предназначен для ухода за телом.

Вот какой подтекст может скрываться всего за одной, казалось бы, малозначительной строчкой протокола!
 

Что общего у судьи с журналистом?
Всю-то жизнь я была уверена, что они - противоположности.
Судья признает лишь доказанные факты, а журналист собирает слухи.
Судья беспристрастен, а журналист дает волю эмоциям.
Судья принимает решение на основе доказанных фактов. Журналист запросто может любые факты подогнать под решение.
Для судьи главное – закон, для журналиста – мнение публики.
Судья творит правосудие, журналист – подобие правосудия в глазах общественности.

Эх! Детская моя наивность. Читаю приговор Химкинского суда от судьи Морозовой – и как будто передо мной творчество журналистов, правда, на удивление слабо владеющих русским языком. Всё же остальное на высоте: и игра фактами, и манипулирование восприятием, и шулерское передергивание, и эмоции через край. Фемида с завязанными глазами? Где вы это видели? У Химкинской Фемиды красные безумные глаза, лезущие из орбит, пена на перекошенных губах и дубина в руке.

Помните про собак с татуировками? Там применен ловкий прием жёлтой прессы – несоответствие заголовка (анонса) содержанию материала.

В рассматриваемом приговоре от Морозовой - то же самое. Пять страниц плотного неудобочитаемого текста занимают показания потерпевшей и свидетелей, поданные под заголовком «вина подсудимого подтверждается».

Если же эти пять страниц не пролистнуть, а внимательно прочесть, то вы не найдете там подтверждений вины подсудимого.
С показаниями самой Врушкиной  все понятно - если б не они, так и дела бы вообще никакого не было. Но, кроме нее, в деле фигурируют еще 13 свидетелей обвинения. Опустив пространные рассказы про грибы, дни рождения и Машенькино детство, мы получим то, что свидетели говорят о самом преступлении.

1. Свидетель Виноградова: ей стало известно о случившемся со слов ее дочери - Щербаковой Н.А.
2. Свидетель Елдашов: от сотрудников полиции ему стало известно, что Ионов А.В. изнасиловал Врушкину Марию.
3. Свидетель Шушунова: сотрудники полиции пояснили, что у Ионова А.В. произошел с данной девушкой контакт, какой именно, не пояснили.
4. Свидетель Данилюк: со слов … Щербаковой Н.А. ей стало известно, что произошла неприятная ситуация.
5. Свидетель Щербаков: со слов последних (свидетеля №2 и его сына, который не допрашивался), ему стало известно о том, что Ионов А.В. вступил в половую связь с Врушкиной М.В.
6. Свидетель Шевченко – в показаниях не записано вообще ни слова о событии преступления.
7. Свидетель Тренева: со слов Врушкиной М.В. ей стало известно о том, что… Врушкина М.В. занималась анальным сексом с братом.
8. Свидетель Ескина: Врушкина М.В. … рассказала Треневой Е.В. о том, что у неё был половой контакт с братом.
9. Свидетель Пономарева - ни слова о событии преступления.
10. Свидетель Илюхина – ни слова о событии преступления.
11. Свидетель Мелешкина – ни слова о событии преступления.
12. Свидетель Зенина: Врушкина М.В. …. сообщила, что ранее была изнасилована Ионовым А.В.
13. Свидетель Соловьева: в ноябре 2013г. по направлению психолога к ней обратилась девочка с «психологическими последствиями после насилия».

И это – свидетельские показания, подтверждающие чью-то вину?
Не спешите смеяться. На самом деле ситуация неплохо запутана.
Из данных показаний создается иллюзия, что источников информации несколько – как минимум три (Машенька, полиция, свидетель №2). Нам невольно начинает казаться, что что-то там было, раз люди говорят. Это впечатление достигается тем, что пути, по которым клевета распространялась в сентябре 2012 года, здесь не прослеживаются. Они искусственно оборваны.

Истинная картина восстанавливается лишь по материалам первого и второго томов уголовного дела. В самом приговоре её, конечно же, нет.
По всей вероятности, она такова.

В сентябре 2012 года Машенька сбегает из дома и требует, чтобы Ионов А.В. спрятал её, по-подростковому шантажируя его самоубийством и рассказывая ужасы про ситуацию дома. Александр, жалея и понимая Машу, но также понимая при этом нелепость и опасность ситуации, увозит Машу временно пожить к другу, одновременно пытаясь найти из ситуации выход.

Агент по недвижимости Щербакова воспринимает случившееся как подарок судьбы. Действуя хладнокровно и грамотно, она объявляет Машу в розыск. С этого момента любой взрослый, оказавшийся рядом с Машей, автоматически, не зная об этом, становится преступником. Изучив характер бывшего племянника и понимая, что Александр не оставит Машу в опасности ни при каких обстоятельствах, Щербакова полностью уверена в успехе.

29 сентября случается то, чего она ждала – Александра задерживают прямо на пороге больницы, куда он привез задыхающуюся Машу. Когда Щербакова едет за Машей в Рязанскую область, у нее в кармане, скорее всего, уже лежат заявления об изнасиловании Ионовым ее дочери – со всеми подробностями, включая раздвинутые ноги и поднятый капот. Попытка подросткового бунта Машеньки заканчивается полным провалом, и с этого момента она больше не предпринимает никаких самостоятельных действий. Подписанные Машей показания выходят в свет. Дата «полового контакта» - ночь с 15 на 16 сентября – выбрана, скорее всего, потому, что Щербакова не знала, оставалась ли ее дочь наедине с Ионовым после этой даты.

Таким образом, источников информации в данной истории не три. Он один. Полиции известно об «изнасиловании» из заявлений Щербаковой, а трем т.н. «свидетелям» - от полиции. Еще два «свидетеля» узнали о «преступлении» от других «свидетелей», двое - от Маши и трое - непосредственно от Щербаковой Н.А.. Информационные потоки сходятся к одному человеку, прикрывающемуся своей несовершеннолетней приемной дочерью.

Да, свидетели подтверждают всё, что в подтверждении и так не нуждалось. Никто не отрицал ни поход за грибами, ни конфликтные отношения Машеньки с приемной мамой, ни ее побеги из дома, диагнозы и склонность ко лжи. Но при этом ни один свидетель не подтверждает само преступление. Нет даже свидетелей ни того, чтобы Ионов и Машенька в тот вечер вместе сели в машину Ионова, ни того, как бы они вдвоем в тот вечер из этой машины выходили.

Так зачем же в приговоре приводится вся эта масса свидетельских показаний ни о чем? Что это: информационный камуфляж, дымовая завеса? При всей своей наглости и безнаказанности судья все-таки страхуется? От чего?

Апелляционный суд 26.02.2015 оставил приговор без изменений, полностью игнорируя все аргументы защиты.

UPD Через довольно продолжительное время после публикации данного материала редакция Коммерсанта дополнила статью по ссылке припиской: Акция вызвала возмущение пользователей рунета. Зоосалону пришлось удалить свой аккаунт в Instagram. На самом же деле никакого широкого возмущения никогда не проводившейся "акцией" вымышленного зоосалона, конечно же, не было.
Подробнее:http://www.kommersant.ru/doc/2723416

Говорят, писать в Интернете и не врать – это как себя не уважать. Но вот материал, превзошедший бесстыдством все остальные, за что и замечен:
http://www.kommersant.ru/doc/2723416

Только полюбуйтесь. Прелесть. Это же надо изучать во всех школах журналистики. И на курсах гражданской самообороны читателей – тоже.

1. В первом абзаце (анонсе) непроверяемая информация. Где адрес зоосалона? Где хотя бы его название? Где имя-фамилия директора, его фото и интервью с ним? Где интервью с клиентами? Где фотографии хоть одной-двух татуированных собак?

И еще: автор этой, прости господи, новости, он (она) вообще-то в курсе того, что у собак есть шерсть?
Не, я понимаю, непропечен пирожок, конечно. Времени-то не было. Ко Дню Победы спешили.
И тут же вопрос: они что, дураки – так откровенно врать? Нет. Они вовсе не дураки. Наоборот, они – профессионалы.

2. Первый абзац (анонс) не соответствует содержанию всего материала.

Вообще-то это стандартный журналистский прием: к материалу дается анонс, который выносится на обложку, в оглавление, в меню для удобства читателя. Бегло проглядываем анонсы, если что-то заинтересовало – открываем сам материал и читаем подробности. Если не заинтересовало – не читаем.
Здесь же все немного не так. Ждешь подробностей про зоосалон – тех самых: как называется, где расположен, что говорит директор и т.п. Но вместо этого видишь совершенно другой материал – рассуждения Андрея Бильжо о георгиевской ленточке.
Помните объявление на столбе крупными буквами: СИСЬКИ! – а пониже, обычным шрифтом: теперь, когда Вы обратили внимание на наше объявление, сообщаем Вам, что продается гараж. Иными словами, на заголовок «Андрей Бильжо рассуждает о георгиевской ленточке» вряд ли кликнет столько же пользователей (извините, Андрей Георгиевич!), сколько на жареную новость про татуированных собак. Интересно, каким клеем они тем собакам шерсть обратно приклеивают, после татуировки-то?

3. Материал не рассчитан на дураков. Можете не обижаться. Он рассчитан на занятых, спешащих, усталых и невнимательных людей, читающих новости за полночь. Он рассчитан на тех, кто просматривает только анонсы.

Извините еще раз, Андрей Георгиевич. Но читателю втирали не Вас. Читателю втирали именно выдумку про зоосалон и георгиевскую ленточку. И подсознательную идею о том, что все, кто эту ленточку носит – идиоты, неряхи, бездари, пьянь, совки и т.п. До того дошли, что аж собак татуируют. Это ж надо же! Дикари. Кретины. С ума посходили совсем. В этом взгляды редакции, конечно же, близки к Вашим, иначе Вы им интервью не дали бы.

Та информация, которую мы читаем внимательно, вдумчиво, сосредоточенно и спокойно, нам не опасна. Даже если там изощренная ложь, у нас есть все шансы в ней разобраться. Но по-настоящему опасна та информация, которая мелькает стороной, которую мы пролистываем, не думая, толком даже не обращая на нее внимания. Большинство пользователей инета, у большинства материалов, читает лишь анонсы и заголовки. Да еще ладно бы – читало. Просматривает! И самое страшное то, что, не обращая на информацию должного внимания, мы ее все равно фиксируем, часто –  подсознательно и без критической оценки. Мы не сможем вспомнить потом, откуда это у нас в голове. Слышали? Читали? Рассказал кто-то? Словно голоса в голове у сумасшедшего. Журналистам этот эффект хорошо известен, он просчитан, его преподают. Вот поэтому в Интернете так много беззастенчивой лжи.

При этом, конечно же, часть читателей окажется достаточно вдумчивыми и, скажем так, умственно стойкими, чтобы эти приемы понять. Более того, отвращение, вызванное такими приемами, станет аргументом не против георгиевской ленточки, Победы, России, Путина В.В. и иже с ними, а за них. Думаю, что все это журналисты (точнее, заказчики материалов) понимают прекрасно. Но они точно так же понимают, что вдумчивых (обладающих, так сказать, информационным иммунитетом) людей меньшинство, а меньшинство не делает погоды. Наличие несогласного меньшинства – это неизбежные издержки процесса. И процент несогласных – просчитан. До какой-то степени на меньшинство можно не обращать внимания (вот как, например, соловьевы и морозовы сейчас не обращают внимания на этот журнал). Ну а на совсем худой конец, меньшинство всегда можно физически устранить.

Вот и Химкинский суд в приговоре использовал, может быть, и случайно, те же приемы: в заголовках доказательства, свидетели, а начнешь читать – нет доказательств-то, так, рассуждения случайно притянутых людей ни о чем.

Все вранье похоже. На то оно и враньё.